Журнал об автомобилях и образе жизни их владельцев
lf


Мнение

Начинать с банальностей, общеизвестных утверждений и декларирования аксиом – дело неблагодарное. Хотя бы потому, что такой заход – явный показатель скудоумия и яркая демонстрация отсутствия свежих идей у декларанта. И все же рискну завить очевидное: мы все из Совка! Нет, не из СССР, великой страны с непредсказуемой историей и площадью в одну шестую часть суши. Все сложнее. Совок – это мировоззрение и психологический тип, которому свойственно было верить в светлое будущее, смиренно принимая настоящее. Увы, в чистом виде такой тип уже не встречается.

Случившиеся со страной перемены основательно перетрясли в бывшем советском человеке то, что прежде составляло его суть, достоинства и способности. Подобно калейдоскопу, в котором разноцветные стекляшки, занимая новое положение, образовывают новый узор, новую картинку, прежние понятия о добре и зле поменялись местами. Сострадание и великодушие, свойственные во многом наивным «совковцам», заменил интеллектуальный калькулятор, способный выдать лишь один ответ на любой вопрос: «выгодно – невыгодно». Добро и зло поменялись местами, создав неожиданно любопытный феномен. То, чего прежде стыдились (к примеру, «срокА огромные») стало предметом гордости. А вот так же, к примеру, диплом вуза или ученая степень вызывали в новом обществе лишь жалость к их обладателю, как ко всякому убогому. Потом поменялось и это. Быть «сидельцем» для карьеры опять стало невыгодно, а вот престиж высшего образования снова стал повышаться (несмотря на очевидное снижение качества этого самого образования). В общем, как в анекдоте: жизнь стала налаживаться…

«К чему такой длинный экскурс в нашу недавнюю историю?» – возможно, спросит раздосадованный читатель. А к тому, что, несмотря на все трансформации, перемены, ломки и возрождения, которые пришлось нам пережить, кое-что осталось в нас неизменным. То, что прежде называлось верой в светлое будущее. Еще раньше – уверенностью в завтрашнем дне. А всегда и везде – надеждой на лучшее. Осталась такая надежда и в дне сегодняшнем. Откровенно говоря, если неделю не смотреть телевизор, а повнимательнее вглядеться в действительность, то причин для оптимизма обнаружится не много. И все же они есть…

И первое, за что действительно можно быть благодарным дню сегодняшнему, – нет войны. Кто-то презрительно ухмыльнется, мол, нашел, о чем говорить! Простим им, неопытным и небитым, нетерявшим и непуганым… А сами порадуемся тому, что пацаны идут в армию, не боясь быть брошенными в мясорубку «локальных конфликтов», причины, суть и выгода которых непонятны.

Второе, что не может не радовать, – наступившая стабильность. Пусть не очень надежная, не особо устойчивая, подвергаемая постоянным нападкам, но – реальная. После обвалов и дефолтов, инфляций и девальваций, невыплат и задержек финансовый паритет даже как-то настораживает. Равно как и открывающиеся в связи с этим возможности. Сегодня ничего не стоит сменить работу, если уже имеющаяся не устраивает. Можно даже сменить род занятий, переучившись за государственный счет (!) и поискав себя в новом амплуа. Не боясь при этом остаться совсем без денег или хотя бы пособия.

Третье, что заслуживает внимания, – жить стало веселее. Вероятно, от того что в мирном и стабильном обществе стали более востребованы зрелища, нежели показательные порки или казни. И недостатка в шоу нынешний зритель не испытывает. Да, качество их, интеллектуальная составляющая оставляют желать лучшего, но ничего страшного! Эволюция неудержима: как обезьяна, обожравшись бананами, занялась поиском чего-то более изысканного, так и невзыскательный отечественный зритель, насытившись «домами-2», обратит свой взор на что-то более достойное. Подождем-с!

И последнее по списку, но не последнее по значению (а для горожан – важнее многого!) – саммит уже близко! Нет, я не настолько наивен, чтобы радоваться приезду «дуэта» и прочего мирового политбомонда. Все проще и приземленнее: город наконец-то перестанут строить. И начнется эра эксплуатации выстраданного. Новые мосты соединят острова и мысы с материком, новые дороги подарят автомобилистам свободу передвижений в самом буквальном смысле, а новый театр оперы и балета принесет высокое искусство сюда, в самый отдаленный от культурных центров город страны! Согласен, меня немножко занесло… Эскиз возрожденных Нью-Васюков, наверное, не особенно уместен в серьезном исследовании. Но что ж поделаешь, если мы все – из Совка?! И надежда на лучшее – наше главное качество, не позволяющее нам утонуть в болоте действительности…

Во Владивостоке крайне мало памятников. Я говорю это не потому, что краевой столице не хватает народных героев, а потому, что о них некому заботиться. Свежий случай – бронзовый моряк Эдик, привозивший в портовый город пластинки Led Zeppelin, «переоделся в джинсу». Грубо говоря, металл, из которого сделан памятник, покрылся коррозией под воздействием факторов внешней среды. Учитывая ту шумиху (активно постарались блогеры), с которой возле 33-й аптеки (в центре приморской столицы) появился культовый моряк дальнего плавания, случай показательный. Несколькими месяцами ранее посыпались первые жалобы в адрес памятника актеру Юлу Бриннеру, который «неожиданно поехал в сторону» из-за треснувшего асфальта. Морячка, поющего серенады на крыше здания напротив мэрии, в статистику не включаем, его без специальной оптики внимательно не разглядеть.

Выходит, что из трех последних памятников с дефектами вышло два. Общественность активно продвигает новые идеи по заселению городских улиц, исполнители некоторые идеи воплощают, а потом всем становится неинтересно. Культура облагораживания пространства только появляется, а культура заботы о трудах своих еще не привита. В качестве примера могу привести старинный украинский город Львов (а есть и более близкий – Хабаровск), буквально усеянный памятниками, – они встречаются на каждом шагу, стоя на проходе или прячась в уютных переулках. Многие из них бронзовые, в некоторых местах начищенные до блеска. И в большинстве своем нормального рыжеватого цвета, за исключением тех, которые находятся на крышах. Львовяне любят своих «мазохов», «националистов» и «поэтов», заботясь о них и после смерти. Зеленые памятники, как правило, приезжие не видят. Львов, как и Владивосток, притягивает множество туристов, только, в отличие от приморской столицы, украинский град ориентирован на посетителей.

Наш Эдик, практически единственный в своем роде, представлен как на витрине, его могут разглядеть все желающие. В Интернете уже начали появляться призывы по спасению моряка, то есть пожелания почистить его купоросом на средства особо активных граждан. А те, кто памятник установил, пока предпочитают отмалчиваться. Хочется верить, что Эдику все же вернут первоначальный вид и будут поддерживать в нормальном виде, но почему это должно происходить только по подсказке? А как быть, если при таком отношении у следующего персонажа может отвалиться нога или рука? Тоже отмолчатся или спихнут на исполнителей, которые всегда и во всем виноваты? Или спишут на специфическую приморскую погоду?

Вопросов много, а ответ один: никто не хочет ни за что отвечать. Но ведь есть же и позитивные примеры в нашем городе, взять тот же монумент, установленный в честь погибших в Русско-японской войне моряков. Он по-прежнему пребывает в нормальном виде, не поплыв и не позеленев. Но если нам не хватает времени и средств, чтобы ухаживать за памятниками, то и не надо мудрствовать лукаво, подбирая материал для них. Учитывая любовь «серого дома» к гранитным и цементным изделиям, можно все последующие малые архитектурные формы делать из вышеперечисленных материалов, а потом раз в год их обновлять. Погода же у нас неблагоприятная для камня, судя по многочисленным переделкам скверов.

Если продолжить аналогии, то лучший пример обустройства города неравнодушными жителями – это металлические копии фантастических персонажей – Чужого и Хищника, долгое время восхищавшие горожан. Спроектированы и установлены они вопреки любителям гранита и цемента. Да вот только что теперь – жить обособленно или все же вместе? 

Заявления премьер-министра Дмитрия Медведева в защиту правого руля, сделанные им во Владивостоке в начале июля, не стали ни сенсацией, ни бальзамом на раны измученных дальневосточников. На первый взгляд, это странно. Но только на первый взгляд.

Вечнозеленую (от «Зеленки»), хотя изрядно утомившую тему правого руля и степени его легальности в леворульной России поднял на встрече Медведева с приморском активом «партии власти» портовый механик Дмитрий Куренков, тем самым получив обещанные еще Энди Уорхолом «пятнадцать минут славы» (а может, и не пятнадцать, учитывая, что днями позже г-н Куренков принял участие в приморском «гражданском референдуме» – не исключено, что с прицелом на выборы Думы Владивостока; слабо верится в то, что Куренков и его вопрос не были заготовлены заранее, хотя бывает всякое). Медведев в ответ кратко пересказал содержание своей только что состоявшейся беседы с губернатором Приморья Владимиром Миклушевским: «Для меня это удивительная ситуация: большинство машин – с правым рулем. Я его спросил, как сейчас живут жители. Он сказал, что все с удовольствием покупают машины с правым рулем и все с удовольствием ездят… Мое мнение – до тех пор пока наши люди покупают и ездят на машинах с правым рулем, государство не вправе запрещать им это делать. В противном случае это будет означать ограничение их прав… Захочется перейти на машину со стандартным для России рулем – левым – переходите. Но это должно быть ваше личное решение, это должно быть вам выгодно».

Итак, Медведев вдруг выступил в защиту правого руля, причем с подачи москвича Миклушевского, сумевшего за какие-то полтора года жизни во Владивостоке понять об этом городе все самое главное. Сильно. Однако если рассматривать ситуацию в более широком историческом контексте, то следует признать: заявление премьер-министра, моментально разошедшееся по информагентствам, не несет в себе ничего не только сенсационного, но и просто нового.

Во-первых, умение делать нужные заявления в нужной аудитории – обязательный для публичного политика навык, но к реальным делам он имеет очень слабое отношение. Во-вторых, степень влияния Дмитрия Медведева на принятие политических (а у нас всякая экономика – это политика) решений многие политологи считают дискуссионной. В-третьих, в последнее время (то в связи с введением нового техрегламента, то в связи с созданием Таможенного союза России, Казахстана и Белоруссии) целый ряд высших госчиновников от тогдашнего главы МВД Нургалиева до первого вице-премьера Игоря Шувалова и лично Владимира Путина несколько раз однозначно заявляли, что никто в России правый руль запрещать не собирается. Поэтому сегодняшние слова Медведева похожи на попытку зачем-то запрыгнуть в последний вагон давно ушедшего поезда.

Еще более важный вопрос – реальная ситуация в дальневосточном автобизнесе, а не мнимые события, происходящие в сфере риторики. Взвинченные таможенные пошлины привели к тому, что «праворульки» уже далеко не так волнующе дешевы, как раньше. Все больше дальневосточников присматриваются к левому рулю. Причем не от хорошей жизни, а от страха, что полюбившийся правый если не запретят, то сделают неликвидным; и еще от того, что разница в цене между новым авто из салона и трехлетним с «Зеленки» скоро, похоже, станет незаметной (даже если оставить пока за кадром новости о введении «утилизационного сбора»). В этой невеселой ситуации запрет, о котором говорит Медведев, может вообще оказаться лишним.

Самые внимательные, изучая сказанное премьером буквально под лупой, находят в словах Медведева любопытные подтексты. Как это, говорят они, «удивительная ситуация» – человек столько лет на высших постах и до сих пор не знал, что Дальний Восток с Сибирью уже два десятилетия живут под лозунгом «хороший руль левым не назовут»? Похоже, власть и «широкие круги населения» обитают в разных Россиях.

Особую тревогу внимательных читателей и слушателей вызывает финальная фраза премьер-министра: «…это должно быть вам выгодно». Уж не намекает ли Дмитрий Анатольевич на то, что скоро будут созданы такие условия, при которых ездить на правом руле окажется невыгодно? Но тогда это – тот же самый запрет, пусть и закамуфлированный.

К годовщине пребывания на посту губернатора Приморья Владимир Миклушевский подошел довольно оригинально: выдвинул в Москве инициативу о премии, которой бы награждались добровольцы, согласившиеся пересесть с праворульного автомобиля на леворульный. «Человек сдает праворульный автомобиль, получает «утилизационную премию» и вполне может купить (леворульный) автомобиль, тот же «Тойота Прадо», который сейчас начал производить «Соллерс», – привело слова губернатора РИА «Новости».

Пресс-служба губернатора пошла еще дальше, черным по белому сообщив: «Владимир Миклушевский предложил президенту России Владимиру Путину пересадить всех россиян на новые японские автомобили приморской сборки (курсив здесь и дальше авторский, – В. А.)… Глава региона подчеркнул, что такие меры позволят россиянам избавиться от подержанных машин, которые не соответствуют современным стандартам, и поддержать производство новых современных японских автомобилей во Владивостоке».

Одно из качеств по-настоящему великих текстов заключается в том, что каждую их строчку можно комментировать бесконечно, выискивая все новые смыслы, в том числе такие, о которых автор даже не подозревал. В данном случае, похоже, мы имеем дело именно с таким бездонным шедевром устной и письменной словесности.

Можно, во-первых, оптимистично порассуждать о том, что новый губернатор – впервые за четвертьвековую историю правого руля в России – предлагает перейти от политики кнута к политике пряника, даже если с точки зрения ярых приморских патриотов «утилизационная премия» напоминает 30 сребреников. То есть в рамках общей гуманизации человеческого общества, если она вообще есть, Приморье переходит к «вегетарианским» временам.

Можно, сдвинув брови, потрясать андроповским афоризмом о том, что «мы не знаем страны, в которой живем», и заодно марии-антуанеттовским – «если нет хлеба, пусть едят пирожные». Потому что если сравнить средний доход приморца (даже «серый») и «средний чек» с «Зеленого угла» со стоимостью леворукого Prado из салона, то придется упрекнуть губернатора в незнании местных социально-экономических реалий. У массового приморца на новый «прадик» денег нет – а у кого есть, тому и премия, по-моему, не сильно принципиальна.

Это даже если оставить за рамками разговора объемы выпуска владивостокских «японок». А ведь губернатор предложил пересадить на них всех россиян – от Калининграда до Анадыря.

Налицо, кроме того, некоторая риторическая непоследовательность. Едва став в марте 2012 года врио губернатора, Миклушевский заявляет: «Не вижу причин для того, чтобы эта проблема вообще обсуждалась… На них (на праворульных машинах, – В. А.) ездит достаточно большое количество населения и должно продолжать ездить. Я эту позицию полностью разделяю». И вот – сам поднимает «эту проблему». То ли взгляды успели поменяться, то ли, как писал Кормильцев, «одни слова для кухонь, другие для улиц» (читай: одни для Приморья, другие для Москвы).

Есть и юридический момент: как обосновать бюджетные траты на деправорулизацию Приморья, если де-юре правый руль сегодня никак не ущемлен в правах. И не получим ли мы очередной сомнительной вертикальности лозунг вроде «Хватит кормить Приморье»? Если уж доплачивать – то всем. Или лучше вообще лишние деньги, если они в стране есть, пустить на модернизацию собственного автопрома, чтобы наши машины стали лучше и дешевле (тут, правда, нам скажут, что «это мы уже проходили»).

Заявление губернатора можно рассматривать и в широком регионально-культурологическом контексте. Надо признать, что за неполный год губернаторства (которому предшествовали полтора года ректорства в ДВФУ) Миклушевский неплохо усвоил основные ценности современного приморца, к которым относится и любовь к правому рулю, пусть даже этот самый приморец все охотнее пересаживается за левый. Правый руль у нас – примерно как «северные территории» (по-нашему, Южные Курилы) у японских руководителей. Что бы ты ни думал на самом деле о проблеме, реальной или виртуальной, ты обязан регулярно теребить сакральный вопрос, демонстрируя неувядающую в нем заинтересованность: о возвращении территорий (в Японии), о правом руле (в Приморье).

У нас ведь в крае нет проблем важнее.

Таков устав местного монастыря. Иначе тебя не поймут. 

Судьба Кассандры печальна и показательна. Недоверие современников, одинокая старость и разочарование – вот удел этой женщины, которой самим Аполлоном была дарована способность предсказывать будущее. Казалось бы, живи и радуйся, «руби капусту» и почивай на лаврах! Ан нет. Булочка, кто помнит, оказалась с изюмом. Коварный бог в качестве бонуса втюхал наивной троянке еще и неспособность доносить до горожан правоту своих слов. Чем это кончилось, известно. Правда, лишь тем, кто хотя бы поверхностно интересовался мифами Древней Греции. Если коротко – все оказалось очень плохо. Не прислушавшиеся к предупреждениям какой-то городской сумасшедшей троянцы вкатили в город фигуру деревянного коня (что, уходя, оставили осаждавшие город войска). А ночью из его чрева вылезли Одиссей со товарищи, перебили стражу, открыли ворота… В общем, руины Трои раскопали только в XIX веке.

Судьба современного летописца столь же уныла и безрадостна. И все по той же причине – не верят. А если и верят, то в игру тут же вступает пресловутый человеческий фактор. Если точнее, то та его черта, что отвечает за внутренний покой. «А может, все образуется» – суть и главный ее постулат. Как показывает приведенный выше случай (положа руку на сердце, все же миф), нежелание видеть очевидное и прислушиваться к голосу разума ведет к самым печальным последствиям.

В этом отношении история с провисшими вантами на Русском мосту (именно так его положено теперь называть) показательна. Подозрения и сомнения в качестве материалов и соблюдении технологий высказывались в приморских СМИ на протяжении всех трех лет его строительства. Притом что НИКАКОЙ информации, кроме победных реляций пресс-центра строительной организации, в распоряжении «акул пера», не имелось. Еще больше вопросов возникло после того, как мост официально ввели в эксплуатацию. Как разведчики, вынужденные анализировать лишь косвенные данные, журналисты выражали тревогу и задавали неудобные вопросы. На которые, естественно (увы, уже естественно!), никаких ответов получить не удавалось. Почему французы, приглашенные в качестве главных специалистов, отказались от монтажа? Если даже официально признано хищение металла со стройки на 100 млн рублей, то что же использовали строители? Почему мост регулярно закрывается на профилактику? Отчего работы (и какие?) на нем ведутся, не прекращаясь, уже без малого год после сдачи? И так далее и тому подобное…

Провисшие ванты и реакция на сообщения о них в СМИ стали своего рода лакмусовой бумажкой. Расцветившей всеми цветами радуги суть отношений к этой новой «вавилонской башне» заинтересованных сторон. Журналисты в серых тонах, не без печального сарказма проинформировали и продемонстрировали: да, провисли. Строители бодро и убедительно (плакатно-красный цвет лозунгов и транспарантов) отчитались: ничего страшного, в холода так положено. Встрепенувшаяся бесцветно-голубоватая прокуратура тут же увяла – Ростехнадзор проверил, мин нет! Иными словами, спите спокойно, дорогие товарищи.

Тот факт, что мост стал подавать тревожные сигналы, будучи еще совсем новым, не усталым и не изношенным, похоже, никого не встревожил. И понятно, что все предупреждения специалистов, сомнения журналюг, скепсис горожан привычно в учет приниматься не стали. И это притом, что после трех обвалов дороги Седанка – Патрокл пророчеств по поводу грядущих новых, не менее масштабных «обвалов» хватало. Неужели и современным Кассандрам придется пройти путь, проложенный их древней тезкой?! И неужели история, пусть и почти сказочная, ничему не учит потомков? Надежда на то, что и про наше время, как про Троянскую войну, сложат мифы, сомнительна. Ведь сначала нужно будет откопать город, что был (будет!) разрушен. Может, не доводить до этого, ну их, эти мифы?..  

Информагентства объявили о сенсационной, не побоимся этого слова, новости: в апреле на Ижевском автозаводе прекращен выпуск автомобиля Lada 2107. «Семерку» – наиболее продвинутую из старых «Лад» и предшественников переднеприводных «зубил» восьмого и девятого семейств – начали делать в далеком 1982 году. В течение этого периода автомобиль собирали на нескольких заводах, в том числе и заграничных. И вот с «семеркой» покончено, но ижевцы по-прежнему выпускают универсал «Ладу-2104». Производство «четверок», впрочем, тоже обещают прикрыть к концу года. Тем самым история так называемой классики – заднеприводных угловатых «Лад», начинавшихся с легендарной «копейки», – будет закрыта.

Во Владивостоке к упомянутым машинам в последние двадцать лет отношение, мягко говоря, насмешливое. Кое-кто вообще не считает их автомобилями. Это на западе безошибочно отличат «тройку» от «шестерки», не спутают сдвоенные круглые фары той же «тройки» с прямоугольниками «пятерки» и сразу заметят выдающуюся радиаторную решетку «семерки», за которую последняя получила ироническое, но необидное прозвище «русский «Мерседес». В той зауральской России квадратные «Лады» уважительно величают «классикой», а не «ведрами с болтами» или «тазами», как у нас.

Всем понятно, что эта самая «классика» давно и безнадежно устарела морально. 30 лет на конвейере – от Брежнева до Медведева! – можно трактовать как производственный гиперконсерватизм и даже косность. Но, как бы то ни было, судьбу «семерки» даже по чисто формальным параметрам следует признать счастливой. Чуть не полстраны ездит на подобных автомобилях и сейчас. Долгие годы «Лады» успешно выпускались, продавались и эксплуатировались. Ломучесть компенсировалась ремонтопригодностью. А потом, любое явление следует рассматривать в конкретном социальном и историческом контексте. Для позднесоветского гражданина подобная машина была заветной мечтой. Это сейчас мы разбалованы доступными иномарками, а в 1980-е потребительские представления были совсем иными.

Проблема «Лады» в том, что время-то изменилось, а машины остались теми же. Вернее, менялись и они (получали модернизированные моторы, становились инжекторными), но (!) слишком медленно. Одна из героинь «Алисы в Стране чудес» Кэрролла говорила: «Чтобы остаться на месте, нужно бежать изо всех сил, а чтобы попасть в другое место, нужно бежать, по меньшей мере, вдвое быстрее». Современный автопром в условиях глобальной конкуренции живет именно по таким правилам. «Лада» – наглядный пример того, что происходит, когда явление перестает соответствовать времени. «Мечта» удивительно быстро превращается в «трахому». Сравните «Короллу» 1966 модельного года и тот самый «Фиат-124», ставший прототипом первых «Жигулей». Автомобили вполне сопоставимы, по крайней мере внешне. Но куда эволюционировала «Королла» за прошедшие десятилетия и к чему пришли «Лады», даже став чуть глянцевее снаружи и чуть современнее внутри? В момент пуска тольяттинского автозавода советский человек, за несколько лет до этого впервые в мире отправивший на орбиту космический корабль, мог мечтать о том, что лет через 20 его дети будут передвигаться на доступных и сверхсовременных отечественных автомобилях. Не сложилось. Да и с космическими кораблями все оказалось не очень гладко, а Байконур так и вовсе уплыл за границу.

…Интересно устроен человек. Слыша о том, что «Лады» десятилетиями не сходят с конвейера, мы скептически морщимся. А когда японские автопроизводители неустанно обновляют модельный ряд, нам это тоже не всегда нравится: зачем перестали выпускать квадратный «сафарь», рамный «Краун» и настоящую таежную «Делику»? Куда дели легендарные «вечные двигатели» 1980-х и 1990-х?

Итак, «классика» уходит. Не очень понимаю почему, но старые угловатые «Лады» вызывают у меня куда больше теплых чувств, чем новые «Калины», «Приоры» и «Гранты». Очарование ушедшей эпохи? Личные воспоминания, связанные с этими трогательными в неуклюжести своего дизайна машинками? Или все дело в том, что «классика» больше соответствовала своей эпохе, чем та же «Калина» – своей? Не знаю. Знаю одно: уходить надо вовремя.

С 1 января 2013 года приморская медицина перешла на одноканальное финансирование, а после 10 часов вечера в магазинах запретили отпускать пиво. Однако для владивостокцев наиболее насущной проблемой стал клятый автобусный вопрос. Перевозчики вежливо попросили краевую власть в очередной раз повысить тариф на проезд (с 15 до 17 рублей), пообещав, наконец, выполнить инвестиционную программу. Это значит – отрегулировать температуру воздуха в автобусах, наладить безналичный расчет, обучить вежливости водителей, найти среди них некурящих и предпочитающих общаться по телефону не во время поездки по городу.,. А самое главное – полностью обновить автопарк. Разумеется, все это перевозчики торжественно пообещали. Но в очередной раз позабыли выполнить.

И поехало: СМИ отправились в автобусные дозоры с инспекцией, блогеры прилюдно возмутились в своей тусовке, о чем сразу раструбили информагентства. А вот представители власти промолчали. И до сих пор продолжают молчать, не забывая при случае напоминать о несуществующем графике движения. Получается как в басне Крылова, где лебедь, рак и щука тянут в разные стороны, а воз и ныне там. Общественность, не дождавшись реакции власти, срочно инициирует создание рабочей группы, которая будет патрулировать улицы в вечернее время на предмет работы автобусов, контролировать вежливость водителей и следить за выполнением инвестиционных программ.

Что мы видим в итоге? Реальных дел не видно, а шумный гул в интернет-обсуждениях постепенно утихает. Похожая ситуация сложилась год назад, когда плата за проезд поднялась на два рубля с 11 и (транзитом) с 13 до 15 рублей. И тогда были возмущенные, и тогда создавались комиссии, и также звучали обещания, похожие на нынешние как две капли воды. Но отмены не случилось. Почему так вышло?

Во-первых, Владивосток как автомобильная столица Приморья все больше становится городом личных машин. Естественно, с увеличением количества «железных коней» потребность многих вчерашних пользователей автобусов в них отпадает. Во-вторых, здесь принято указывать друг другу на наличие достатка: не можешь доплатить лишние два рубля за проезд – нищеброд, который не может накопить на авто или ехать на автобусе за 17 рублей. В-третьих, люди разобщены и им по сути нет дел до проблем окружающих. Даже если они общие. Сколько лет уже талдычат о системе контроля продажи билетов, которая позволит установить, сколько зарабатывает за день работы водитель автобуса N. И теневые суммы называются приличные, и все об этом якобы знают. А вот проверить не удосуживаются. Безусловно, доводы автобусников принять можно: дорожает нынче все, однако реальный механизм ценообразования мало кто знает. Но услышьте вы и доводы пассажиров, не выставляйте их безропотными буратинами.

Вот только нужно, чтобы глас пассажирский был слышен четче и организованнее. Это важно, поскольку в мире, где разобщенность все ярче подчеркивает безразличие окружающих, потребность в сообществе нужна как никогда. Средства массовой информации в этом вопросе вряд ли смогут помочь, поскольку стараются только отражать реальность, а не моделировать ее. Будьте спокойны, если нужная модель будет функционировать, они подключатся в тот же момент. Водители перестанут хамить и курить в автобусе, если все больше пассажиров начнут заваливать жалобами транспортный отдел и мэрию Владивостока. Необходимость пересмотреть схему маршрутов и ввести дополнительный контроль за вечерними передвижениями автобуса тоже не родится из воздуха. А там и до тарифов недалеко. Вопрос, хватит ли желания у людей или через год нам снова объявят об увеличении стоимости проезда и все начнется сначала? 

Но вдруг ленивый, слегка нетрезвый взор фасеточным эффектом захватывает некое движение, которое цепляется за радужку глаза, как паук впивается в свою беспомощную жертву. На танцполе под аккомпанемент чуть ли не математически выстроенных бликов выплывают несколько барышень, которым слегка за тот возраст, который у нас принято называть бальзаковским. Дамы пляшут от души на танцплощадке, не особо заморачиваясь на том, как их воспримут со стороны. Достигаемый эффект усиливается тем фактом, что барышни отрываются не просто так, а по поводу. За соседним столиком празднуется день рождения, и хозяева псевдоклуба, поздравляя именинницу, случайно как бы проговариваются, напоминая о юбилее. Впрочем, разогретые и готовые веселиться дамы уже не обижаются на упоминания о возрасте. В качестве центровой музыкальной темы, словно рассекая на две части широкую гамму танцевальных переливов, врывается голос настоящей русской женщины – Ирины Аллегровой. Правда, поет она о несбыточной судьбе такой же, только венценосной, особы. Сложно сказать, но песня о шальной императрице, если вдуматься, беззастенчиво повествует о таких вещах, как свальный грех. При этом подданные в обязательном порядке следуют капризам вздорной императрицы, вспоминая беззаботные вечеринки в стиле Калигулы и Вакха. Впрочем, вакханалии царящей эпохи женского одиночества под ресторанную музыку срезают внешнюю часть ритуала, оставляя на месте лишь симулякр, фантом праздника. Гуляй, русская душа нараспашку, пропивай, но не последнее, ибо после бала снова в упряжку. Когда хороший русский поэт Некрасов задумывался о суровой долюшке женской, он не мог и представить, как за столетие трансформируется гендерное разделение ролей. Прошло немало войн и репрессий, выкосивших добрую часть здорового мужского генофонда, четко предопределив текущее положение дел. Сейчас женщина – это наш бог, воздвигнутый на престол во многом благодаря мужскому безрассудству и играющим гормонам. Пляшущие в центре зала «императрицы» отрываются от привычных ролей на короткое время, высвобождая тот огромный сгусток энергии, который не в силах обуздать нынешние мужчины. Попробуй остановить такой торнадо, способный поднять коня и вынести его из горящей избы. Стихают шальные ритмы, снова вступает во владения попсовая ритмика. Пройдет немного времени, и в зал снова хлынут сначала нестройные крики о юбилярше, а Аллегрова начнет почти грудным голосом выкрикивать из хриплых динамиков поздравления неистовым шальным императрицам. Зал будет увлеченно поглощать закуски, кто-то обернется на стук каблуков, но никто не выйдет в этот момент потанцевать. Еще бы, все помнят, как ураган унес крепкий домик Элли. Не рискуют. Этот одинокий танец продолжается с завидным постоянством. Подогревая себя жаром пышущих тел и отвлекаясь от повторяющейся рутины тихой провинциальной жизни, дамы желают хоть ненамного забыться, сбросить оковы повседневности, забыть о мужиках. Тех, которых постоянно не бывает рядом, или тех, кто не достоин находиться рядом. Слепок застывшей реальности под аккомпанемент такой же русской бабы Ирины Аллегровой. За вечер она успеет спеть еще не раз. Однако дальнейшее падение в объятья юных кавалеров мы уже не увидим.

Дорогой читатель, когда ты будешь читать эти строки, юбилейные Олимпийские игры уже станут частью истории, а приморские спортсмены, участвовавшие в них, получат колоссальный опыт на будущее. Запомните их имена – Иван Штыль (гребля на байдарках и каноэ), Виктория Андреева (плавание) и Александр Шустов (прыжки в высоту). Не рекорд, конечно (в Атланте и Пекине наших было пятеро), но достижение приятное.

Иван – неоднократный чемпион мира и Европы, он уже давно является брендом края, хотя администрация региона не всегда помнит об этом. Виктория вслед за Ольгой Детенюк поддержала реноме краевого плавания и попала в олимпийскую команду в эстафете 4х100, а Александр стал всего лишь вторым приморским легкоатлетом после Дмитрия Косова, принявшим участие в играх. Каковы же их дальнейшие перспективы? За Ивана Штыля можно не беспокоиться, он будет выступать за Приморье еще долго. Как говорит сам Иван, это его край, который он бы хотел представлять везде и всегда. Хочется верить, что никакие чиновники охоту у спортсмена не отобьют. За судьбу Виктории Андреевой в составе приморской команды есть определенные опасения. Та же Ольга Детенюк после Олимпиады сменила краевую прописку на волгоградскую, мотивируя это более выгодными условиями подготовки к дальнейшим соревнованиям.

Из всей троицы спокойнее всего за Шустова. Прежде всего, эту уверенность дает заинтересованность Федерации легкой атлетики Приморского края в своих воспитанниках. Благодаря ее президенту за последние два года приморские спортсмены добились заметного прогресса. Извечная проблема, на которую указывают даже чиновники: добившись определенных результатов, но не имея возможностей к дальнейшему развитию (у многих попросту элементарно нет денег на многочисленные авиаперелеты), спортсмены либо уходили из спорта, либо уезжали в западную часть страны, как Детенюк. Федерации легкой атлетики удалось многих сохранить. Им дали возможность ездить на соревнования, получать премии. Сейчас те результаты в легкой атлетике, которые показывают местные спортсмены, являются лучшими в истории Приморского края. У нас уже есть три чемпиона Европы, двукратный чемпион мира. Александр Шустов опять же. Все команды по легкой атлетике стабильно выступают в высшей лиге России.

Но это пример – во многом единичный и связан с личной заинтересованностью руководителя. В остальном наблюдается привычная ситуация. Представители флагмана краевого баскетбола «Спартака-Приморье» постоянно подчеркивают, что готовы развивать все виды этой игры в рамках клубной инфраструктуры, но массовой поддержки детско-юношеского спорта в крае по-прежнему нет. С учетом того, что в 2016 году в Рио-де-Жанейро с большой вероятностью дебютирует стритбол, у Приморья появится дополнительная возможность побороться за олимпийские медали. В июле команда «ПСРЗ» заняла первое место в отборочных играх мирового «Мастерса». В сентябре приморцам предстоит защищать честь местного уличного баскетбола в Майами. Да и глава спортивного подразделения 3х3 FIBA Коста Илиев, побывавший во Владивостоке, считает перспективы приморского стритбола весьма неплохими. Но когда наши спортсмены поедут в Бразилию и, возможно, поднимутся на пьедестал, кого за это нужно благодарить? Только ребят, которые сделали это вопреки всему.

Что дадут им чиновники от спорта? Для сравнения приведу размеры социальных выплат местным спортсменам, готовящимся к зимним Олимпийским играм в Сочи и универсиаде в Казани. 30-40 тысяч в месяц для выступающих, 15 тысяч для тренеров. На экипировку – 50 тысяч в год. Кто-то скажет, спасибо и на этом, а кто-то, как глава приморских легкоатлетов, – не мешайте, мы сами все сделаем.

Как видно из приведенного выше перечня, хотя бы минимальная забота о пешеходе продиктована здравым смыслом. Так рачительный хозяин дает нагулять жирок домашней живности – чтобы и молока она давала побольше, и яйца откладывала почаще, и пух с перьями был погуще. Но, похоже, те качества, что присущи сельскому «мироеду», отнюдь не свойственны жителю мегаполиса. Поскольку о самой массовой категории пользователей дорожного полотна – пешеходах – здесь думают меньше всего. А, скорее всего, не думают вовсе. Столь неожиданный вывод напрашивается сам собой, достаточно лишь пройти (?) по центру города. Индустриальный пейзаж «там и сям» оживляется проплешинами засыпанных песком участков да грудами подготовленной к укладке брусчатки. На такие пустяки, как пыль в жару, грязища в дождь и непроходимая «пересеченка» во все остальные времена даже внимания никто не обращает. То ли привыкли, то ли смирились… Но что поражает гораздо сильнее, так это трогательные пестрые ленточки, протянутые вдоль проезжей части. Это леера, призванные оградить и защитить пеших от «конных», двигающихся на своих двоих от перемещающихся на своих же четырех. Надо ли говорить, что и те и другие топают и катятся по территории, для пешеходов закрытой изначально. Но, как известно, «если нельзя, но очень хочется, то можно». Видимо, именно этим афоризмом руководствовались те, кто решил пустить пешеходов по дороге. И действительно – а куда их девать?! Ведь «ходють и ходють», дома им не сидится… И только мешают так славно начавшемуся и продолжающемуся грандиозному созидательному процессу. А еще освоению бюджетных средств. Ведь что может быть лучше – малыми силами приглашенных «звезд-гастарбайтеров» потихоньку, не торопясь, уложить за весну-лето слой тротуарной плитки. Сделать это априори с нарушениями. А потом, после общения с главой города, все это вскрыть и начать заново. Просто мечта основоположников марксизма-ленинизма – все работают и зарабатывают. Ну, с последним пунктом, хочется надеяться, рано или поздно разберутся компетентные органы, а с первым и разбираться не требуется – результаты налицо. Да и пусть бы работали, пусть бы химичили (в России, как известно, казнокрадство – национальный спорт), да только бы не мешали жить и ходить. Причем эти два понятия в настоящее время связаны неразрывно. Ведь когда летящий автомобиль и бредущий человек соприкасаются, автомобиль, как правило, побеждает. Об автомобилях и автомобилистах – разговор особый. Их тоже жалко. Но справедливости ради стоит сказать, что на наших «дорогах» (кавычки – не опечатка!) они подвергают опасности не столько себя, сколько подвеску и нервную систему. Пешеходы такой роскоши лишены по определению. Поскольку в случае «не приведи бог» они страдают не в пример сильнее. Как долго продлится вся эта «строительная вакханалия», сказать не может никто. Хотя бы потому, что к извечным российским бедам с дорогами и дураками наше время добавило еще парочку – безнаказанность и безразличие. И похоже, что, пока не исчезнут (или хирургическим путем не будут удалены) две последних, с двумя первыми сделать ничего будет нельзя. Печалит одно: «в эту пору прекрасную…». Ну, дальше вы знаете.